Выставки

          Обращение к истории, углубленное внимание к прошлому – характерная черта любой переходной эпохи. Изучение проблем истории формирования школы, являющейся одной из главных областей жизнедеятельности государства, диктует время. Школа находится в жесткой зависимости от государства и поэтому в полной мере отражает особенности общественного развития в основных его противоречиях. Однако школа – это не только государственное учреждение, а в первую очередь социальный институт, общественно-государственная система, призванная удовлетворять образовательные запросы государства в той же мере, как общества и личности. Нарушение этого взаимодействия приводит к застою школы.

          В XXI в. потребуется новая образовательная философия, призванная сбалансировать роль обучающихся и школы в рамках государственных институтов. Отечественной школе необходимо определить реальные пути обновления и совершенствования. В этих условиях несомненную значимость имеют педагогические исследования, направленные на изучение истории отечественного образовательного процесса и тенденции его развития, в том числе на уровне регионов.

          Истоки современной российской образовательной системы кроются в образовательных экспериментах и реформах первых лет советской власти. Последняя уделяла существенное внимание реформированию и расширению школьной сети, доставшейся ей от Российской империи. После принятия 16 октября 1918 г. декрета ВЦИК «О единой трудовой школе Российской Социалистической Федеративной Советской Республики» начался процесс организации новой системы образования в стране. Основой обучения в школе становился производительный общественно-полезный труд, который был непосредственно связан с процессом обучения. Осуществляя решения правительства, местные власти прилагали большие усилия по открытию новых и реорганизации старых школ.

          Первые усилия по организации новой трудовой школы в Ставропольском уезде местные советы предприняли уже осень 1918 г., после свержения в Поволжье власти Комуча. Однако по настоящему советское строительство в сфере народного образования началось в уезде летом 1919 г., после подавления «Чапанного» восстания и реорганизации местных советов и их исполкомов. В структуре Ставропольского уездного исполкома создается уездный отдел управления, координировавший всю текущую деятельность местных советов. Отделу управления, в том числе, подчинялся воссозданный после восстания Ставропольский уездный отдел народного образования (УОНО). Отдел заведовал общеуездными просветительскими учреждениями, снабжал их книгами, учебно-методической литературой и канцелярскими принадлежностями, проверял и утверждал годовые сметы образовательных учреждений, консультировал волостные отделы народного образования, созывал уездные совещания работников народного образования, заботился о социальном обеспечении учащих и учащихся. В 1920–1921 гг. Ставропольскому отделу народного образования были подведомственны 86 школ и 20 библиотек. В рамках реализации концепции о единой трудовой школе Ставропольский УОНО прилагал значительные усилия для создания в уезде сети дошкольных учреждений и учебных мастерских при школах.

          Ставропольский УОНО имел довольно сложную и подвижную структуру, изменявшуюся с расширением круга задач, ставившихся перед ним. Окончательно она сложилась на заседании коллегии, состоявшемся 19 мая 1921 г. Во главе уездного отдела стоял заведующий, при котором действовали коллегия УОНО и Совет народного образования, с «правом контрольно-совещательным». В состав коллегии входили заведующие управлениями отдела и представитель от профсоюза работников просвещения. Кроме того, формировалась научно-методическая комиссия, в состав которой входили Учебно-политическая комиссия Управления политического просвещения, Учебно-распределительная комиссия Управления социального воспитания и Учебно-техническая комиссия Управления профессионального образования. Научно-методическая комиссия не имела своего «технического аппарата» (штатных сотрудников). В нее привлекались соответствующих управлений. Председателем Научно-методической комиссии становился заведующий УОНО.

          Ставропольский УОНО подразделялся на четыре управления:

          – социального воспитания; 

          – профессионального образования;

          – политического просвещения;

          – организационно-административное.

          В состав отдела также входил совет национальных меньшинств.

          Организационно-административное управление состояло из «личного стола» (кадровой службы) и общей канцелярии. Общая канцелярия подразделялась на три секции: информационно-инструкторскую, статистическую, а также секцию «съездов, конференций и выставок». В состав организационно-административного управления входили бюро печати и «материальное отделение», включающее финансовый подотдел, две секции снабжения (общего и специального) и жилищно-строительный подотдел, в функции которого входил по большей части поиск жилья для учителей. В составе управления политического просвещения выделялся общий подотдел и специальный подотдел, в котором имелась особая агитационная секция, состоявшая из подсекций общей, письменной и художественной агитации. Помимо указанных структур в состав управления входили комиссия по ликвидации неграмотности, инструкторская и учебно-политическая комиссии.     

          Неотъемлемой частью истории становления советского народного образования является ликвидация безграмотности. Очень острой для Ставропольского уезда, как и для всей губернии, была проблема ликвидации неграмотности среди взрослого населения. Самарская губерния сильно отставала по уровню грамотности от общероссийского уровня. По Всесоюзной переписи населения за 1920 г. по Самарской губернии 480181 человек были неграмотными, из них 39734 городских жителей и 381979 человек (в основном – женщины) проживали в деревнях. На апрель 1921 года в Ставропольском уезде было зарегистрировано около 30 тысяч неграмотных среди взрослого населения. Лишь половина детей уезда школьного возраста посещали школу. Значительный процент неграмотных детей и взрослых давали национальные меньшинства – татары, мордва и чуваши. Поэтому в деле ликвидации неграмотности большое значение отводилось обучению представителей национальных меньшинств. Для реализации данной задачи на местах создавались советы национальных меньшинств, которые выполняли функцию уменьшенного губернского отдела народного образования и отвечали за проведение культурно просветительной работы среди своей народности.

          Ликвидация безграмотности среди взрослых и детей в Ставропольском уезде предполагала проведение ряда типичных для данной кампании мероприятий. Прежде всего, с помощью волостных советов требовалось уточнить численность безграмотного населения. Отдел народного образования констатировал, что в виду отсутствия точных данных о грамотности в узде, необходимых технических условий (помещения, освещения и учительского персонала) начинать планомерную ликвидацию безграмотности по уезду и вводить обязательное обучение не имелось возможности даже в конце 1920 года. Ликвидация безграмотности на территории Ставропольского уезда продолжалась все 1920–1930-е гг., но даже в середине 1950-х гг. местный отдел народного образования вел списки безграмотных местных жителей.

          Для членов профсоюзов и комсомольцев обучение грамоте становилось обязательным. В августе 1920 г. для работающей молодежи уезда открываются пять «школ грамоты», дававших элементарные знания по программе начального образования. В дальнейшем «школы грамоты» открывались при крупных производствах, столовых, больницах. В сеть «школ грамоты» входили все волостные села, в которых, как в административных центрах, концентрировалась и вся просветительная работа. Планомерная ликвидация безграмотности началась в Ставропольском уезде весной 1921 г., после получения данных Всероссийской переписи 28 августа о грамотности местного населения уезда и после увеличения кадров педагогических работников, распределенных в уезд после окончания губернских курсов по ликвидации безграмотности. Для правильной постановки работы по ликвидации безграмотности, Ставропольский уезд был разделен на четыре особых района, в каждом из которых за ликвидацию безграмотности отвечал кто-либо из местных внешкольных работников. Их работой в пределах уезда руководил инструктор по ликвидации безграмотности. Кроме того, в помощь ему придавалось два уездных разъездных инструктора.

          Занятия в уездных школах грамоты начинались 1 октября. В волостных селах обучение учащихся младших возрастов производилось параллельно и совместно с военным обучением, «для установления более твердой дисциплины и обязательности». В кампании по ликвидации неграмотности активно участвовали также общество «Долой неграмотность». В Ставропольском уезде деятельности общества уделялось большое внимание, к участию в его работе призывали всех школьных работников.

          Первые преобразования школьной сети, доставшейся большевикам от Российской империи, начались вскоре после революционных событий 1917 года. Однако Гражданская война и голод 1921–1922гг. отодвинули реформу школы на второй план – надо было спасать людей от голодной смерти. Во многих селах школ не было вообще, в некоторых, где до революции они существовали, после всех трудностей переходного периода школы оказались закрытыми. Уцелевшие школы находились в плачевном состоянии. Их необходимо было отремонтировать, переоборудовать, закупить новую мебель и учебные пособия. Очень большой проблемой было снабжение школ топливом – дровами. Были нередки случаи, когда школы закрывались в холодное время года из-за того, что вовремя не подвезли дрова.

          Изначально единая трудовая школа подразумевала двухступенчатую систему образования: трудовые школы первой ступени должны были давать начальные знания, а школы второй ступени – образование на уровне дореволюционных уездных училищ. Однако довольно быстро был взят курс на преобразование школ первой ступени в школы с семилетним курсом обучения. При этом, школы второй ступени ликвидировались, а их подготовительные группы присоединялись к семилетним школам. Часть учащихся старших групп уехала в другие города для продолжения образования, а часть завершила образование во вновь открытом Ставропольском сельскохозяйственном техникуме. Разумеется, ввести семилетнее образование в годы Гражданской войны частично удалось только в городах, да и то лишь в крупных: сказывался недостаток преподавателей, помещений, учебных пособий, а подчас и желающих учиться. В Ставропольском уезде данная реформа заглохла уже в 1921 году. Массовый переход к семилетнему обучению начнется здесь лишь в 1930-е гг.

          Большое место в школьной работе отводилось общественно полезной работе. Ученики должны были выступать проводниками нового образа жизни и мышления в деревне: принимать активное участие в проведении революционных праздников, антирелигиозной пропаганде, распространять знания по охране здоровья и организации быта на советских началах, участвовать в работе советских и общественных организаций.   

          Производственные планы школ, обращая внимание на общий низкий уровень культуры ставропольчан, предусматривали привлечение детей к беседам по политике советской власти, распространению агрономических знаний, изменению внешнего облика населенного пункта. Даже в начальной школе пытались уделять внимание трудовому обучению детей, приучая их к ручному труду в мастерских и на пришкольных участках. Детей, по крайней мере в Ставрополе, пытались развивать и эстетически, организуя для этой цели  различные кружки и секции. Но реалии Гражданской войны вносили в эту работу свои неумолимые коррективы. Ручной труд велся лишь в некоторых в школах, в связи с отсутствием материалов, нужных для организации  подобных работ и отсутствием технических руководителей. Детская театральная секция, основанная в Ставрополе, за отсутствием опытных и знающих руководителей быстро закрылась, и не имелось надежды на то, что она при настоящих условиях она смогла бы возродиться.  Экскурсии со школьниками удавалось провести только в весенний период: летом и вначале учебного года их не было из-за недостатка питания, одежды и обуви.

          Учебный год в сельских школах начинался с 10 сентября, а заканчивался 15 мая, что было связано с полевыми работами, в которых принимали участие и ученики. Учителя постоянно жаловались на плохое посещение школ учащимися, на что влиял ряд трудноустранимых причин. Часть ребят, вместе с родителями, занималась сельскохозяйственными работами и не могла регулярно посещать школу. Иногда их просто оставляли дома сидеть с младшими братьями и сестрами. У многих детей не было теплой одежды. Для них старались купить одежду за счет пожертвований и денег, вырученных от посевов на школьных участках. В селах, где преобладало нерусское население, имелись случаи, когда матери прятали своих детей, чтобы не пустить в школу: они считали, что обучения в советской школе не угодно Богу и не приведет к добру.  Для укрепления дисциплины 19 октября 1919 г. Ставропольский УОНО потребовал от школ «принять ряд срочных мер к упорядочению внутренней школьной жизни», прежде всего, завести в школах журналы посещаемости и провести беседы с преподавателями и учащимися о необходимости регулярного посещения занятий. 9 августа 1919 г. на коллегии Самарского губернского отдела народного образования специально рассматривался вопрос «о безотрадном положении в Ставропольском отделе народного образования», с типичной рекомендацией провести «ревизию» его деятельности. Однако ни слова, при этом, не было сказано об улучшении материального снабжения школы.  

          Большой проблемой для школ и властей было обеспечение учащихся учебниками и письменными принадлежностями, так как родители зачастую не имели возможность купить их для своих детей. Учебников не было, так как в городских школа и уезда в них ощущается большой недостаток. Имеющиеся старые учебники пришли в негодность, что пользоваться ими невозможно. С письменными принадлежностями картина была столь же удручающей.

          Важнейшей задачей местной власти стало обеспечение школьников горячим питанием, тем более, что это не всегда могли сделать родители учащихся. Управление социального воспитания Ставропольского УОНО прилагало все усилия, для того чтобы обеспечить учащихся одеждой и обувью,  регулярно выдавать пайки с продовольствием хотя бы самым нуждающимся из них. Но в связи с отсутствием урожая уже в 1920 г. выдачи пайка были прекращены, не только учащимся, но и учащим. Школьные работники, хотя бы и преданные делу народного просвещения, были вынуждены тратить на поиски куска хлеба, сперва, свой досуг, а позднее – с 1921 г. – и все внимание. О самообразовании, устройстве курсов повышения квалификации и учительских съездов для углубления теоретических знаний, с наступлением голода не могло быть и речи. Управление социального воспитания Ставропольского УОНО, предвидев опустение уезда, в свою очередь, было озабочено удержанием школьных работников на местах, что получалось далеко не всегда. Лишь после того, как губернское совещание педагогов вынесло постановление «О предоставлении школьным работникам обслуживающих детей, довольствие на питательных пунктах», а Самарский губернских исполком выделил для этой цели продовольствие, только тогда стало задерживаться оставшееся учительство. Поэтому уже в 1922 г., в связи с тем, что половина прежнего состава учащих выбыли, пришлось формировать новый кадровый состав, неопытных, без стажа.

           Стоит отметить, что проблемы становления единой трудовой школы, в связи с развитием практикоориентированного образования,  актуальны и сегодня. Все перечисленные преобразования заложили надежный фундамент для развития советской системы образования. В этом читателю помогут документы выставки, в число которых вошли протоколы заседания коллегии Ставропольского уездного отдела народного образования, письма, инструкции и доклады о становлении системы народного образования в Ставропольском уезде.

          Янчарук Д. В. – к. и. н., ведущий специалист Управления по делам архивов администрации городского округа Тольятти.

          Савинова И. В. – заместитель директора по воспитательной работе ГБОУ Самарской области основная общеобразовательная школа поселка Приморский муниципального района Ставропольский Самарской области.

2023 г.